Начинается эта история в первой половине 18-ого века в царствование Елизаветы Петровны. Окраины Петербурга тогда существовали лишь на плане, утвержденном Петром Алексеевичем. А государь за многими делами не утруждался выдумыванием названий, а лишь нумеровал. Так что нынешняя Лахтинская улица тогда называлась 11-ой линией и была свободна и пуста. Здесь на аккуратно нарезанных начальством участках селились и строились военнослужащие 11-ой роты Капорского полка, тогда даже военнослужащим срочной службы разрешалось иметь семью и дом.
Историки, между прочим, до сих пор спорят – может быть где то тут между 15-ым и 17-ым домом, а может быть на углу Лахтинской улицы и Большого проспекта стоял на небольшом казенном участке дом полковника Андрея Федоровича Петрова, который, между прочим, служил и певчим в придворном хоре. Пусть вас это не смущает – певчий во времена веселой царицы Елисавет делали еще и не такие карьеры, достаточно вспомнить графа Разумовского, который вообще из свинопаса через певчие попал в высший свет.
Жил полковник с молодой женой Ксенией в ладу, в любви и согласии, да так они хорошо жили, что соседи им завидовали. Только счастье длилось недолго. Через три года Андрей Федорович внезапно умер, да так внезапно, что не успел даже принять последнего покаяния и получить последнее прощение. Слухи ходили, что толи он сгорел в одну минуту от вина, что при царском дворе бывало не редко, особенно среди артистов, толи сделал еще что-то более худшее над собой.
Смерть любимого мужа настолько потрясла 26-летнию вдову, что родные, близкие, соседи стали опасаться за ее рассудок. Да и было с чего - Ксения раздала нищим все свое
имущество, а дом подарила знакомой унтер-офицерской вдове Прасковье Антоновой, с тем, что та будет бесплатно пускать ночевать бедных и бездомных. Родственникам, вероятно, стало жалко наследство и они подали соответствующее прошение по начальству, хлопоча о признании Ксении безумной и недееспособной. Но начальство, поговорив с Ксенией, нашло ее в совершенно здравом уме и полном праве распоряжаться своим имуществом. А Ксения надела мундир покойного мужа и перестала отзываться на собственное имя, говорила всем, что это, мол, Ксенюшка умерла и похоронена, а он - Андрей Федорович жив и еще долго жить будет. Так начались ее долгие на сорок пять лет странствия по улицам града Петрова.
В своих ежедневных скитаниях по Петербуржской стороне Ксения Блаженная частенько наведывалась к храму святого апостола Матфея, он же Покровская церковь. Это был и ее приход, но ее нещадно гнали с паперти, ряженную в офицерский мундир. Еще действовали указы Петра Первого и последующих правителей и правительниц о недопущении нищих в публичные места, сюда же могли наведаться иностранные представители и сумасшедшие в лохмотьях роняли имидж великой державы. Однако через 45 лет ее же в этом храме и отпоют с величайшим почтением.
В народе к юродивым, блаженным, убогим, к нищим бродяжкам отношение было, мягко говоря, неоднозначное. Могли пожалеть, подать милостыньку, пустить в непогоду переночевать под крышей, а могли и обругать, бросить комком грязи или камнем. Чтобы изгою общества добиться хоть какого-нибудь внимания ему нужно сначала стать привычным, узнаваемым, своего рода местной достопримечательностью, лучше всего начать творить чудеса. И ее уже узнавали. «Андрей Петров» - шутливо окликали ее на улице. «Ась» - оборачивалась Ксения. Странная почти анекдотическая нищенка становилась все более популярной личностью. От прочих нищих она отличалась, прежде всего тем, что для себя никогда ничего не просила. Когда окончательно износился и рассыпался полковничий мундир, Ксения Блаженная изредка принимала поношенную юбку или кофту, но обязательно зеленого или красного цвета, потому что мундир, тот полковничий мужнин, был зеленым с красными отворотами и обшлагами.
Из денег Ксения Петербуржская принимала только медные копеечки с изображением Георгия Победоносца – "царя на коне", и то не у всех принимала. На иного посмотрит и скажет – «я у тебя копеечку не возьму, ты людей обижаешь». А те, которые копейки брала, тут же раздавала нищим. Но стали замечать простые петербуржские обыватели, что каждая встреча с блаженной это к добру. И старьевщики, торговцы, сбитеньщики старались хоть несколько шагов пройти с ней рядом. Наперебой приглашали ее лавочники – «Андрей Федорович, зайди, угостись, не погнушайся». А примета была верная, возьмет Ксения с прилавка сухарик, орешек, баранку – весь день будет торговля на редкость удачной. Впрочем, это как раз неудивительно, лавка, отмеченная Ксенией Петербуржской, сразу становилась знаменитой, но ведь и извозчики зазывали – «Андрей Петров, прокатись со мной хоть немножко». Проедет Ксения хоть несколько шагов, хороший заработок извозчику обеспечен.
Матери несли сынишек Блаженной Ксении, считалось, приласкает нищенка ребенка, будет здоров и счастлив. Зайдет в семейный дом, мир и благополучие для всей семьи оставит.
Наконец, заинтересовалась необычной бродяжкой и полиция, не поленились, проследили. Тогда последние деревянные домишки Петербуржской, ныне Петроградской стороны заканчивались в районе Чкаловского проспекта, а дальше до самого залива был заболоченный лес. Вот туда то ночами и уходила Блаженная Ксения и молилась в одиночестве, стороживший неподалеку сыщик утром вернулся в участок еле живой, замерзший от промозглой сырости и холода. Ну, какие уж тут претензии к блаженной...
Позже нашлось у нее и другое ночное занятие. На смоленском кладбище возводилась новая каменная церковь – Троицкий собор, но в середине строительства работы замедлились. Слишком много сил и времени стала занимать доставка стройматериалов наверх, на леса. Однажды утром рабочие, придя на стройку, увидели, что кто-то им здорово помог, мало того, что масса кирпичей была доставлена наверх так еще и сложили их в аккуратные стопки, эти самые кирпичи. Так продолжалось несколько дней и любопытствующие каменщики решили выяснить личность дармового помощника. Один из рабочих спрятался под тачкой и ночью увидел, как тяжкие заплечные носилки с кирпичами таскала на леса известная всем Ксения Блаженная. Ксения отмаливала, отрабатывала грехи любимого мужа, ушедшего без покаяния, без отпущения земных грехов, ведь сказано, что нет жертвы выше, если кто отдаст душу свою за ближнего своего и многие понимают, что надо отдать жизнь, но сказано то душу. Отречься от своей души и жить душой любимого. От того то и отреклась она от имени своего Блаженная Ксения и стала Андреем Федоровичем.
Множились слухи о сбывшихся предсказаниях юродивой. Как-то под рождество стала она бегать по улицам и кричать – «Пеките блины, пеките блины, скоро вся Россия будет печь Блины», но до масленицы было еще далеко и жители пожимали плечами, ну что возьмешь с юродивой, в конце концов. Но через пару дней, действительно, скончалась императрица Елизавета Петровна и вся Россия стала печь блины – поминальные.
В другой раз, уже при Екатерине Великой Ксения Петербургская расплакалась и стала рыдать. Рыдала с утра до вечера, ей – «Андрей Федорович, ну что ты плачешь, может тебя обидел кто», а она на это – «там кровь, кровь, там реки налились кровью, там каналы кровавые», и еще больше рыдает. Через несколько дней пришла весть, что в Шлиссельбурге при неудачной попытке переворота убили свергнутого императора Иоанна Антоновича, убивали его, как всегда убивали в России императоров бестолково, неумело и потому особенно кроваво.
Как-то раз Ксения Петербургская заглянула к той самой Прасковье, которой подарила свой дом. Одинокая вдова Прасковья мечтала о ребеночке и Ксения с порога сразу заговорила – «ты вот тут сидишь, носки штопаешь, а не знаешь, что Бог послал тебе сына. Беги скорей на смоленское кладбище». Путь с Петербуржской стороны через весь Васильевский остров немалый, но Прасковья хотя и ничего не поняла, но как-то быстро подхватилась и побежала. Близ кладбища увидела толпу. Оказывается, лихач-извозчик сбил беременную женщину и та, умирая, успела родить прямо на мостовой мальчика. Полиция ничего не узнала о родственниках погибшей и Прасковья взяла к себе этого мальчика, который стал ей любящим заботливым сыном, надежной опорой в старости.
Такие истории ходили в народе десятками, варьировались персонажи, но финал всегда был благостный. Как-то Ксения Петербургская с улицы крикнула в окна офицерской вдовы и ее засидевшийся в невестах дочки – «чего сидишь, беги скорей на Охту, там твой муж жену хоронит». Ну, попробуй, пойми, что хотела сказать этим юродивая, однако к ней было такое доверие в народе, что мама и дочка тут же побежали на Охтинское кладбище и действительно нашли там молодого человека, который потерял сознание на свежей могиле любимой жены намедни умершей родами. Ну а через год, когда закончился траур, барышня действительно вышла замуж за этого красивого и богатого вдовца и жили они долго и счастливо.
Так Блаженную Ксению стали считать скорой помощницей и заступницей, особенно в делах касавшихся любви, брака и детей. С годами расширялся круг внутри которого Ксения будто считала себя ответственной за благополучие жителей и уже знали ее на Сенной, в Коломне, в литейной части города и даже близ Дворцовой, и здесь она несла свою круглосуточную неусыпную жертвенную службу. Она пристраивала в кадетское училище детей бедной офицерской вдовы, тушила пожары в мещанских домах, трезвых мастеровых обеспечивала выгодными заказчиками, а честных чиновников хорошими должностями в департаментах и многое-многое другое.
Когда нищую бродяжку Ксению Петербургскую везли в последний путь от церкви святого апостола Матфея до смоленского кладбища, ее провожали чуть ли не половина жителей Петербуржской стороны и многие обитатели других городских районов, но со смертью блаженной Ксении легенда не закончилась. Прошел слух о чудодейственной силе земли с ее могилы, дескать, она дает здоровье детям, лад в семье, материальное благополучие и прихожане, просители стали по горсточке растаскивать холмик на могиле. Тогда уложили каменную плиту, но и ее растащили по кусочкам, а потом и вторую. В середине 19-ого века поставили маленькую каменную часовню, а уже в начале 20-ого века в 1902 году воздвигли большую каменную.
Храм святого Апостола Матфея (Покровская церковь)
Наследник престола, будущий император Александр Третий в 1874 году тяжело заболел и врачи не надеялись на благополучный исход, но молитвы его жены и мешочек земли с могилы Ксении Петербуржской положенный под подушку больного совершили чудо. Цесаревич выздоровел. Когда через год у Александра и Марии Федоровны родилась дочь, ее назвали Ксенией, в честь блаженной.
Шли годы и десятилетия… При советской власти был взорван храм святого апостола Матфея, где искала приюта блаженная нищенка Ксения и где ее отпевали. Троицкую церковь на смоленском кладбище в том же 1932 году разобрали на кирпичи. Какая злая ухмылка истории, интересно было бы узнать, куда пригодились те самые кирпичи, помнящие руки юродивой. Могилу Блаженной Ксении зацементировали, часовню огородили забором и в разное время здесь помещались то склад лакокрасочных материалов, то сапожная мастерская, то мастерская по изготовлению стандартных гипсовых садово-парковых скульптур. Народный миф гласит, что всем новым хозяевам не везло. Краски удивительно быстро портились, гвозди упорно не хотели лезть в подметки, а девушки с веслом и пионеры с горном ночью сами собой разваливались на куски. «Ежели блаженная зачем же вредничает» – спрашивали одни, «а это не она это само место намоленное отталкивает» – отвечали другие. Но народ все шел и шел, не имея возможности поклониться праху покровительницы города, придумали чуть ли не языческий обряд – засовывали в щели забора записки с просьбами и молениями.
Очевидец, оказавшийся здесь страшной зимой 1941 года, конечно понимал, что читать чужие письма непорядочно, нехорошо, но как он говорил ветер вырывал записки из всех щелей и уносил в ледяную мглу. Он подобрал некоторые из них и вот их содержание: "Милая Ксения, устрой так, чтобы я получила рабочую хлебную карточку на 250 грамм. Маня", "Дорогая святая Ксенюшка, моли Бога, чтобы немец не разбомбил наш дом на Малой Посадской 4 и чтобы мы не умерли голодной смертью. Таня, Вадик и бабушка", "Дорогая Ксения, проси Бога, чтобы он сохранил моего жениха, шалопутного матроса Аркашку, чтобы он не подорвался на своем тральщике на мине в Финском заливе. Желаю тебе счастья в раю, крепко тебя целую, Ксенюшка. Валентина". Вот такие записки...
Часовня в честь Блаженной Ксении
Блокадная девочка Таня как все советские дети не очень разбиравшаяся в религии слегка ошиблась, официально к лику святых угодников Божиих Блаженная Ксения Петербуржская была причислена лишь в 1988 году. Ну что с того, если как двести лет назад, так и сейчас к скорой помощнице Ксении Петербуржской идут люди, каждый со своей просьбой и упованием. Теперь часовня на смоленском кладбище восстановлена. Здесь, как и в любой другой церкви можно заказать молебен о здравии или за упокой души, но не забыта и народная традиция можно и личную записочку для святой Ксении оставить. Говорят, только не стоит у нее для себя лично чего-то просить, лишь для родных близких и любимых.
А храмы в честь святой блаженной Ксении Петербуржской стоят уже в Канаде, в Финляндии, в Киргизии, на Украине. В Киеве и Иркутске открыты церкви при больницах, а в Саратове открыта церковь при тюрьме и это кажется глубоко символичным – где как не в таких печальных местах особенно нужна помощь заступницы и помощницы Ксении.
